Таинственный образ странствующего романтика

Пожалуй, в истории русской литературы прошлого столетия трудно найти человека, более полно и многосторонне воплотившего в своей жизни и творчестве предельные смыслы романтического миросозерцания, нежели Аполлон Григорьев. Многое в судьбе и характере полузабытого автора "Цыганской венгерки" поражает именно своей хрестоматийностью. Его энтузиастическая поспешность в философии и бесконечные метания в политике, трогательная наивность и восхитительная непоследовательность, его неспособность (или упрямое нежелание?) встраиваться в размеренный ход жизни, инфантильная непрактичность и почти детский эгоизм - все это не столько свидетельство своеобразия его натуры, сколько результат воплощения в частной жизни общеромантических принципов, которые Григорьев воспринял абсолютно всерьез. 
 "Жизнь должна быть поэтичной. Если не в России, то в каком-нибудь прекрасном далеке" 
Б.Ф. Егоров. Аполлон Григорьев. - М.: "Молодая гвардия", 2000, 219 с. 
Читать здесь и здесь
Я вас люблю... что делать — виноват!
Я в тридцать лет так глупо сердцем молод, 
Что каждый ваш случайный, беглый взгляд
Меня порой кидает в жар и холод... 
И в этом вы должны меня простить, 
Тем более, что запретить любить 
Не может власть на свете никакая; 
Тем более, что, мучась и пылая, 
Ни слова я не смею вам сказать
И принужден молчать, молчать, молчать!.. 

Читать дальше