"Прошлая критика неизменно сосредоточивала внимание на конфликтах социального неравенства, контрастах нищеты и богатства, проблемах хищничества хозяев жизни, и пройти мимо них, разумеется, было невозможно, как невозможно было бы отрицать их неотменимую реальность. Но отличительная особенность определённого ряда писателей, таких как Гоголь, Достоевский, Чехов в XIX, Набоков, Булгаков, Леонов в ХХ веке, «имеющих дар проникновения в жизнь», проявилась в способности сместить привычные акценты видения мира и представить своих героев, не минуя, разумеется, изображения социума, в пространстве чистой экзистенции, существовании в Бытии, когда в отношении к миру проявляется весь человек, человек целиком, во всей полноте качеств, и природой данных, и социальной средой обусловленных, во всей немереной духовно-душевной глубине своего подполья и неоглядной широте внутренних интенций, жизненных устремлений и воплощений, верой в лучшее будущее и неверием в идеологические рецепты, жаждой гармонии и неприятием искусственного общественного упорядочивания и т.д.
Если сегодня чеховедение сделало на этом пути несомненные успехи, то в отношении осмысления творчества Мамина-Сибиряка острота проблемы сохраняется в значительной степени и по сию пору. Последняя вспышка креативной энергии последовала в связи со 150-летием его рождения, отмеченным в 2002 году. [7] И нельзя не ощутить какой-то необъяснимой несправедливости в том, что изучение творчества писателя, безусловно общероссийского, общенационального масштаба замкнулось в рамках регионального литературоведения, предстало, так сказать, плодом незаконной приватизации местной филологией".
Комментариев нет:
Отправить комментарий